Майкл Манн, посланник верховного представителя Европейского союза по иностранным делам и политике, рассказал "Голосу России" о трудностях переговорного процесса по иранской ядерной проблеме
- Есть ли прогресс на переговорах по ядерной проблеме Ирана?
- Прогресс действительно есть. Как вам известно, интенсивные переговоры проходили в Женеве в течение трех дней - с четверга до раннего утра воскресенья. Обсуждаемый вопрос крайне сложен, в том числе и технически, неслучайно переговоры продолжаются с переменным успехом в течение 10 лет. Проблему нельзя решить одним махом.
Мы действительно достигли прогресса. Нам не удалось выработать окончательное соглашение, которое некоторые люди очень ждали. Но, я думаю, главное сказала мой босс Кэтрин Эштон после Женевы: вопрос очень сложный, и мы должны быть уверены, что все делаем верно. Переговорщики снова соберутся в Женеве на следующей неделе, чтобы добиться еще большего прогресса.
- Какие камни преткновения мешают переговорному процессу сейчас?
- Те же, что и обычно возникают в ходе любых переговоров. Мы имеем формат переговоров E3+3 (Евротройка: Англия, Германия и Франция, плюс Китай, Россия и США. Прим. ред.) или P5+1, под председательством Кэтрин Эштон из Европейского союза, с иранцами об иранской программе. Конечная цель здесь - выработать хорошо обоснованное и достойное соглашение. Иран должет заверить международное сообщество, что его ядерная программа носит мирный характер, и что иранцы не заинтересованы в военной программе.
Это трудно для иранцев, им нужно пройти длинный путь. В последние несколько лет они действительно очень стараются, и нам нужно, чтобы они должным образом включились в процесс и приняли ряд обязательств, которые убедят мировое сообщество. Все это связано с политическими и техническими сложностями и занимает много времени. Надо внимательно изучить все детали.
После переговоров в Женеве появилось много спекулятивных сообщений в прессе о том, почему они не увенчались успехом. Но нужно быть реалистами и понимать, что после 10 лет полного отсутствия прогресса обеспечить соглашение за одну ночь было бы сверхъестественно.
Когда две стороны встречаются и беседуют в течение такого долгого времени, иногда им приходится делать паузу, чтобы вернуться домой и проконсультироваться со своим политическим руководством.
- Вы упомянули два главных фактора – технический и политический. Давайте начнем с политического. Какие разногласия мешают переговорам?
- Для нас, как своего рода организатора переговоров, важно не участвовать ни в каких публичных дебатах или любом сведении счетов. Мы в этом не заинтересованы. Нас интересует сам предмет переговоров. Я думаю, что мне не следует вдаваться в детали. Переговоры должны оставаться в комнате для переговоров.
− В таком случае, не могли бы вы рассказать в общих чертах, что заставило Иран занять более дружественную позицию?
− Как вам известно, мы применяем так называемый двухсторонний подход: мы вводим санкции, но в то же время ведём переговоры с Ираном.
В Иране был избран новый президент. В соответствии с его программой Иран должен стать более открытым для мирового сообщества. Назначенный им новый министр иностранных дел старается следовать этому принципу в качестве главного представителя Ирана на переговорах по иранской ядерной программе.
Думаю, что санкции, которые направлены непосредственно против ядерной программы и никоим образом не против иранского народа, заставили иранское правительство призадуматься и стремиться с большему прогрессу на этих переговорах, так как это пойдёт лишь на благо самому же Ирану. В настоящее время иранская экономика находится в весьма стеснённом положении из-за санкций.
− Что может сделать Европейский союз для успеха переговоров?
− Евросоюз председательствует на переговорах от имени 6 стран. На это у него есть соответствующий мандат от Совета Безопасности ООН. Это как раз то, что делает Кэтрин Эштон, и я считаю, что её роль в этом — решающая. Ей удалось направить переговоры в нужное русло, несмотря на то, что у прежнего правительства Ирана было маловато желания участвовать в них. Мы добились того, что переговоры стали активнее.
Разумеется, никто не заинтересован в переговорах просто ради переговоров. Нам нужен прогресс. Поэтому г-жа Эштон на прошлой неделе провела три весьма насыщенных дня, встречаясь с различными иранскими деятелями. На этих встречах присутствовали и представители других сторон, участвующих в переговорах, и г-жа Эштон старалась добиться того, чтобы все эти стороны вели диалог друг с другом. Эти контакты между сторонами продолжаются и после того, как встречи г-жи Эштон закончились в это воскресенье.
Итак, главная цель Кэтрин Эштон — добиваться того, чтобы переговоры продолжались, добиваться встреч сторон и того, чтобы на этих переговорах обсуждались вопросы, действительно важные для достижения окончательной договорённости.
− Можно ли всё-таки ожидаеть некоего прорыва в скором времени? Или на это потребуются месяцы, если не годы?
− Заниматься предсказаниями всегда рискованно. Тем не менее мы не хотим, чтобы переговоры продолжались вечно. Разумеется, хочется как можно скорее о чём-то договориться. Но результат должен быть прочным. Надеюсь, что иранцы тоже осознают, что долгие переговоры им не нужны.
− Иран недавно выступил с жёсткой критикой последних заявлений Джона Керри. Иран заявил, что позиция Керри ставит под удар будущее переговоров. Это было сказано "для красного словца" или переговоры действительно находятся под угрозой срыва?
− Не думаю, что переговорам что-то угрожает. Мы уверены, что уже на следующей неделе они принесут плоды.
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий