Укрепление авторитарного режима или движение к безудержной демократии?

18 февраля 2005
A A A


По мере приближения встречи президентов России и США в Братиславе все больше мнений о ее судьбоносном значении и версий о возможных последствиях вбрасывается в информационное пространство. В том, что саммит станет поворотным в отношениях между двумя странами, не сомневается ни российское экспертное сообщество, ни американское. И это вносит в ожидание его итогов изрядную долю адреналина. Назад в прошлое или вперед в будущее, так как топтаться на месте больше не получится – такой выбор предлагается сделать главам двух государств. Тогда где, в прошлом или в будущем, окажутся разногласия между Москвой и Вашингтоном по поводу ЮКОСа, заявления министра С.Иванова о сверхмощном российском ядерном оружии, несоответствие подходов двух стран к ценностям демократии? Программные заявления Джорджа Буша и Кондолизы Райс о стремлении США к продвижению демократии во всем мире многие российские эксперты трактуют как экспансионистские по отношению к нашей стране и ее постсоветским соседям. Однако если ситуацию невозможно изменить, может быть, стоит изменить свое отношение к ней? Что можно ожидать от саммита, подготовительный период к которому был столь насыщенным и эмоциональным? В какую сторону будут развиваться российско-американские отношения и могут ли нас ожидать сенсации? Готова ли Россия ответить на критику США по тем вопросам, которые уже давно стоят на повестке дня? Эти вопросы МиК задал Виктору Кременюку, заместителю директора Института США и Канады, профессору: - Я бы хотел отметить, что предстоящая встреча – очень важная. В зависимости от ее итогов может определиться либо какая-то перспектива возвращения России и США к определенному типу партнерства, которое было, или наметиться установление партнерства нового уровня. Вряд ли это будет тот уровень, который существовал до кризиса вокруг Ирака, но какое-то более или менее терпимое состояние отношений может быть. Либо эти отношения пойдут развиваться в сторону обострения напряженности. Здесь ясны две позиции – позиция российской стороны: попытаться вернуть все дело к обсуждению известных, уже устоявшихся тем, где мы себя чувствуем более или менее уверенно. Наверное, с этой точки зрения можно было бы рассматривать и известное заявление С.Иванова. Потому что это была не угроза американцам, а как бы напоминание американцам, что есть целая совокупность проблем, и над ними надо работать. И в этом ключе можно сказать: давайте будем вдвоем работать – ведь есть проблема терроризма, есть проблема нераспространения. И позиция будет такая, что давайте попробуем вернуться к сотрудничеству по этим проблемам и будем развивать это сотрудничество и дальше. И есть позиция американцев, которые за это время понаблюдали за всем тем, что творится в России, и особенно после перевыборов Путина, и увидели летние события, Беслан, протест против монетизации, разбирательство вокруг ЮКОСа, нашу политику на Украине. И американцы, собственно говоря, на основании этого и ставят сегодня вопрос: а кто вы такие и куда дело то идет? Не желаете ли вы под эгидой партнерства с Америкой «проскочить» и опять создать какую-то систему, которая нами будет рассматриваться как враждебная и неприемлемая для нас? Эта озабоченность прослеживалась даже на стадии подготовки повестки дня, которую обсуждали Сергей Лавров и Кондолиза Райс. То есть, будет ли президенты говорить только по тем вопросам, где уже что-то есть, или ставить неудобные вопросы о том, куда идет Россия? В итоге, как представляется, восторжествовала Кондолиза, потому что Лавров сказал в результате, что мы будем обсуждать все: список вопросов не ограничивается ничем. Ну, а дальше нам, конечно, все эти довольно серьезные вопросы предстоит решать. Но американцы не хотят заранее создавать впечатление, что там будет стычка! Поэтому, как мне кажется, и приехал Киссинджер сюда, чтобы объяснить: да, жесткая может быть встреча, но она должна очень многие вещи прояснить, а без такого прояснения трудно восстанавливать какую-то форму партнерства. Поэтому сегодня трудно сказать, в какую сторону все развернется после Братиславы. Если наш президент найдет какие-то убедительные доводы объяснить американцам, что дело ЮКОСа, все – от начала до конца, было правильным, основанным не на произволе, а на законе, не на басманном правосудии, а на конституционных принципах, и что на самом деле все в стране делается правильно – и в отношении СМИ, и в отношении отмены выборов губернаторов, и это вовсе не означает укрепление какого-то авторитарного режима в России, а наоборот, ведет дело к безудержной демократии, и если он сумеет убедить во всем этом Буша, то, может быть, действительно, будет какое-то потепление. А если не сумеет, то американцы могут воспринять это как крайне неблагоприятный результат и начнут принимать какие-то жесткие меры - и по ограничению участия России в каких-то международных организациях, начиная с «группы восьми», и по недопущению России в ВТО. И, в общем, могут быть приняты какие-то другие меры, которые могут достаточно сильно ущемить интересы России. - А как Вы прокомментируете такую точку зрения: многие эксперты считают, что главный военно-стратегический враг США сегодня – это Китай. И Америка будет всяческими способами препятствовать тому, чтобы мы развивали военный потенциал Китая, сближались с ним в плане военного сотрудничества. И что именно этот вопрос может быть одним из важнейших в повестке дня встречи. Да, американцев волнует этот вопрос, потому что среди тех конфликтов, о которых они продолжают писать, конфликт по поводу Тайваня стоит, конечно, не на самом первом месте, но на очень заметном месте. Конфликт с Китаем по поводу Тайваня. Потому что на Тайване набирает силу движение в пользу провозглашения независимости Тайваня. Китай грозит, что в этом случае обязательно будет военная акция, а американцы говорят, что они не оставят Тайвань в беде и будут ему помогать. Короче говоря, там есть перспектива конфликта. Какова здесь роль России? Россия пока никак себя политически не увязывает ни с кем, но она помогает Китаю компенсировать то, в чем Китай слаб, потому что Тайвань своей политикой подготовки к конфликту делает большую ставку на контроль над воздушным пространством над Тайваньским проливом. Поэтому военно-воздушные силы Тайваня достаточно многочисленны, очень хорошо снабжены современной американской техникой. И в принципе, действительно, перед ними могут поставить такую задачу – держать под контролем воздушное пространство и не дать возможность в принципе переплыть ни одной лодке через пролив. И, чтобы компенсировать это, мы договорились с китайцами о начале поставок, а также о помощи китайцам в сборке этих передовых систем, Су-29, по-моему, и МИГов. Это может дать возможность Китаю изменить баланс сил в Тайваньском проливе. И это беспокоит американцев. Американцы начинают ставить вопрос о том, что не надо было бы поощрять Китай к каким-то акциям по поводу Тайваня. И они начинают рассматривать политику России как поощрение Китая к большей агрессивности в этом регионе. И они хотят от нас получить какое-либо разъяснение по этому поводу: почему мы принимаем такие решения и почему мы содействуем такой политике Китая в Тайваньском проливе? Этот аспект может стать одним из источников наших трудностей и противоречий. - А возможное участие России в ядерной программе Ирана? Насколько приоритетной для США может быть эта угрозы – упреки в адрес России, что она якобы содействует созданию Ираном собственного ядерного оружия, раздаются постоянно. Американцы не собираются воевать с Ираном, однако в ядерной программе Ирана, безусловно, есть какое-то военное содержание, к которому, как я надеюсь, мы не имеем никакого отношения. Но американцы хотят, чтобы мы и туда полезли. А зачем это нам нужно, я не знаю. Если этот вопрос их очень волнует, то пусть они через МАГАТЭ или, как они добились сейчас, через своих союзников в Европе - а Англия, Франция и Германия сейчас завязали свои собственные отношения с Ираном – пусть они военной программой Ирана и занимаются. А нам это ни к чему. - А стоит ли относиться всерьез к озабоченностям по поводу нашего списания долга Сирии и ее вооружения? В частности, звучат высказывания в духе того, что мы можем содействовать созданию на Ближнем Востоке какого-то антиамериканского плацдарма. Ну, на антиамериканский плацдарм у нас силенок не хватит. Но то, что как-то через Сирию мы можем поощрить какие-то радикальные силы в Палестине – это, безусловно, так. Потому что Сирия, в общем, в последнее время, пока умирал Асад и пока его сын у власти становился, активной роли не играла в урегулировании палестинской проблемы, но сейчас хочет играть такую роль. И в этой связи она может действовать в сторону подрыва наметившегося хрупкого процесса перемирия между Израилем и Палестиной. Поэтому Израиль очень нервно реагирует на сообщения о том, что мы согласились помогать Сирии и поставить ей ракеты. Но речь пока идет не о ракетах «земля-земля», которые могут наносить удары по израильской территории, речь идет о создании более плотной системы ПВО. Но для Израиля это тоже неприемлемо, потому что до сих пор их воздушные удары были средством, направленным на то, чтобы привести в чувство горластых экстремистов. Если мы ограничим возможность Израиля воздействовать таким образом на Сирию, то они будут считать, что это будет подрывать уже сложившийся военный баланс. - Возвращаясь к встрече двух лидеров в Братиславе, можно ли заключить, что вопросы военно-стратегического плана будут в российско-американском диалоге доминировать, с точки зрения обеспокоенностей в этой области, и они будут серьезнее, чем обеспокоенность за судьбу демократии в России? Нет, насчет доминирования я бы не сказал. Доминировать в ходе встречи будет вопрос о том, как строить отношения с Россией на следующем этапе? Потому что Буш сформулировал практически свою доктрину – это поддержка демократии во всемирном масштабе. Это подразумевает содействие уходу от авторитарных режимов там, где они еще есть, и создание предпосылок для развития демократического общества. Россия сюда попадает. Ей деваться некуда. Потому что Россия провозгласила вроде бы строительство демократии, но у американцев возникли вопросы. Поэтому, если вдруг американцы придут к выводу, что Россия перестала строить демократию и начинает эволюционировать в другом направлении, тогда американцы будут считать, что они находятся перед необходимостью полностью переформулировать свою политику в отношении России, а это уже серьезно. А что думают американцы? Опрос службы Gallup показал, что своим главным врагом американцы считают Ирак и Северную Корею. Такого мнения придерживаются 22% опрошенных. Наибольшее количество голосов также набрали Иран (14%) и Китай (10%). Лишь 2% американцев считают главным врагом своей страны Россию, сообщает Washington ProFile МиК
Поделиться:

Ещё новости

Обнаружили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Комментарии

Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий

Подписка

Подписывайтесь на наш Телеграм-канал для оперативного получения новостей.