”Черное проклятие” Ирана

09 октября 2003
A A A


Нефть создает трудные проблемы для режима аятолл Когда задумываешься об Иране сегодняшнего дня, на ум приходит сравнение со старинным персидским ковром. Затейливый изысканный орнамент, многоцветье красок, несущих в себе многовековую смысловую традицию, запредельная цена для истинно уникального творения безвестных создателей этого шедевра. Но стоит взглянуть на его оборотную сторону, как тут же обнаруживаешь, что узелки, составляющие несущую основу ковра, основательно поистерлись и вскоре не смогут удерживать плотную и насыщенную ткань, в которой появляются заметные глазу прорехи. Нужна основательная реставрация... В середине июля руководством иранской Компании нефтяного развития и строительства было объявлено об открытии трех новых нефтяных месторождений, расположенных близ города-порта Бушер, того самого, где в сотрудничестве с Россией создается атомная электростанция. Масштабы открытия впечатляют – согласно предварительным исследованиям, крупнейшее из них – Фердоус – тянет на 30,6 млрд барр., Кох-и Монд оценивается в 6,63 млрд и Заге – в 1,3 млрд баррелей. Правда, содержащаяся в них нефть относится к разряду ”тяжелой”, с высокой плотностью, что несколько снижает ее покупную привлекательность на внешних рынках. Тем не менее, событие само по себе значительно, специалисты уже сейчас сравнивают потенциал новых нефтяных полей со знаменитым казахстанским месторождением Кашаган (38 млрд барр.) и иранским Азадеган (26 млрд барр.), открытым пару лет назад. Действующим же рекордсменом считается саудовское Гавар, разработка которого началась в 1951 г. и которое, как полагают, все еще содержит до 70 млрд барр. извлекаемого черного золота. Что касается бушерских и Кашаганского месторождений, то их извлекаемые запасы намного меньше – примерно по 9 млрд барр. нефти. Очевидно одно, Исламская Республика Иран (ИРИ) с ее нефтяными запасами (около 130 млрд барр.), а также вторыми в мире после России резервами природного газа будет и далее играть видную роль в экспорте углеводородного сырья. Не во благо? В 1908 г. в Иране близ Месджеде-Солейман было обнаружено крупное нефтяное месторождение, открывшее в стране нефтяную эру, что позволило ей, наряду с другими странами Ближнего и Среднего Востока, включиться в историческую гонку за формирование государственных структур и экономики через немалые ”гонорары”, получаемые за продажу углеводородов на мировые рынки. Заранее оговоримся, что во всем т.н. ”третьем мире” экономики, полагающиеся в своем развитии на нефть, не сумели (за исключением крайне поверхностных проявлений) обеспечить гарантированный и глубокий социоэкономический рост. Невооруженным глазом видно, что Иран, с его огромным индустриальным потенциалом помимо нефтяной промышленности, богатыми резервами аграрного сектора, после открытия весьма объемных запасов черного золота, не смог обрести устойчивой политической и общественной стабильности. Причину этого феномена можно, думается, объяснить и тем, что страна именно благодаря нефти стала ключевым региональным игроком на шахматной доске Ближнего Востока. Притом таким, которого ”дергали за веревочки” более влиятельные силы, задействованные в борьбе за обладание черным золотом региона. Достаточно вспомнить устранение от власти при содействии английских и американских спецслужб в 1953 г. премьер-министра страны Мохаммеда Мосаддыка и восшествие на ”павлиний трон” американского ставленника шаха Мохаммеда Резу Пехлеви. ”Просвещенный” монарх сделал расширение производства нефти главным инструментом финансирования ”показательных” и исключительно дорогостоящих проектов, которые, по его мнению, должны были вывести страну в разряд развитых мировых государств. Несмотря на некоторые успехи в попытках слезть с ”нефтяной иглы” путем развития таких отраслей, как цементная, пищевая и ряда других, нефть и ее дериваты составляли 99% доходов от экспорта. Остальное приходилось на традиционные продукты — ковры, икру, фисташки, виноград, финики и прочее. Не произошло особо кардинальных изменений и после победы в стране исламской революции, во многом из-за навязанной Ирану иракским диктатором Саддамом Хусейном 8-летней войне. Она не только стоила двум государствам около миллиона жертв, но и высосала из их экономик огромные материальные и финансовые ресурсы. Нельзя не отметить определенного прогресса в развитии ”ненефтяных” отраслей производства, но доходы от них буквально ”съедаются” ростом населения – почти удвоением числа жителей за два десятилетия до 66 млн человек. При нынешнем объеме производства нефти – 3,66 млн барр. в день, учитывая необходимость удовлетворения растущих внутренних потребностей, мечтать о супердоходах от экспорта затруднительно. Иран добывает черное золото уже девять десятилетий, и его запасов при текущем уровне добычи хватит лет на 70. Но к этому времени, по западным оценкам, население страны при годовом росте в 3,9% достигнет 150 млн человек. Если проблема диверсификации экономики за этот период не будет решена, если не сменится в высшей степени идеологизированный клерикальный режим, страну в долговременном плане ждут не лучшие времена. Определенная основа для позитивных изменений есть: следует активнее задействовать рудодобывающую промышленность, иные потенциалы, включая, кстати, и ”мозговой капитал” — образованную часть населения. Важно и другое. Большая часть энергетических потребностей страны удовлетворяется за счет нефти, даже природный газ используется пока недостаточно. В определенной степени альтернативой могут стать атомные электростанции, чему всячески противятся США. Американцы все время ставят под сомнение необходимость развития Ираном мирного атома для покрытия энергетических нужд при наличии якобы огромного нефтегазового потенциала. В Москве же это стремление Тегерана полагают вполне оправданным. Недостаточно задействованным остается и другой потенциал – туристический, лишая страну – без преувеличения – миллиардов долларов дохода. Автор дважды побывал в Иране и был поражен богатством памятников времен Персидской империи, один Персеполис чего стоит. Но, увы, эти возможности не до конца востребованы, хотя, думается, посетить страну древней цивилизации многие хотели бы. Ныне общее число иностранцев, приезжающих в страну, колеблется вокруг миллиона человек, что дает казне чуть больше $1 млрд. Существенному расширению туризма мешают два фактора – психоз враждебности, нагнетаемый вокруг Ирана официальным Вашингтоном, причислившим его к ”оси зла”. Второй – внутренний. Речь идет о суровых, если не сказать больше, порядках, которые введены для всех без исключения людей – иранцев и других – режимом ”аятоллагархии”. Никому не хочется подвергнуться унизительным преследованиям со стороны ”полиции нравов” за какие-либо поступки, которые в ”нормальных” обществах погрешностями не являются. Под дамокловым мечом агрессии ... Иран пребывает уже почти четверть века. Все без исключения американские администрации расписались в неспособности примириться с потерей спонсировавшегося ими шахского режима, и с той или иной степенью активности плели заговоры против тегеранских мулл. Зачастую это выливалось в разработку планов прямой агрессии, которые не реализовывались только в силу неблагоприятно складывавшейся для этого геополитической обстановки. После прихода в Белый дом Буша-младшего так называемые ”неоконы” (на американском политическом жаргоне – новые консерваторы), взявшие на себя разработку разного рода внешнеполитических доктрин для новой администрации, наметили ряд жертв на мировой арене. МЭП уже писал об этой никем не избранной кучке деятелей из ”мозговых центров”, исполняющих заказы Пентагона, которые ориентируют президента и его окружение на завоевание мирового господства (см. ”Ирак, далее везде...”, МЭП №5, 2003 г.). Используя ”черный вторник” – события 11 сентября 2001 г. в Америке, они провозгласили военную силу в качестве практически единственного инструмента для пресловутой ”защиты интересов США” по всему миру. Именно ”неоконы” стояли за иракской авантюрой, а сегодня проповедуют ”жесткий подход” к странам, составляющим так называемую ”ось зла”, – Иран, Сирия, Северная Корея. Причем Иран в этой обойме стоит на первом месте. Прямое давление на Тегеран Вашингтон начал оказывать в начале текущего года. Что же ставилось в вину режиму аятолл? Да практически то же, что и свергнутому Саддаму Хусейну. Например, обладание оружием массового поражения (ОМП), особенно ракетами дальнего радиуса действия, которые могут достигнуть Израиля. При этом Тегеран никаких особых международных запретов не нарушает. Для примера, у Индии и Пакистана с ракетным оружием дела также обстоят неплохо, но реакция Вашингтона на это ограничивается лишь раздраженным ворчанием. Отдельная статья – ядерные вооружения, которые якобы разрабатывают иранские ученые. Здесь дело обстоит более серьезно. Официальный Тегеран на всех уровнях уверяет, что его целью было и остается использование мирного атома в интересах развития, но перспектива обретения им ядерного оружия широко обсуждается в мире. В начале июля американская газета ”Лос-Анджелес таймс” ”после собственного трехмесячного изучения ядерных программ Ирана” пришла к заключению, что эта страна ”находится на последней стадии создания атомной бомбы”. Не очень профессиональное, но пугающее заключение, мало что дополняющее к потоку подобных сообщений. А вот к материалу в ”Вашингтон пост” от 13 июля следует отнестись более серьезно. Согласно газете, премьер-министр Израиля Ариэль Шарон во время визита в США поставил в известность Буша о том, что Иран намного ближе к производству ”А-бомбы”, чем полагает ЦРУ. И буквально завалил его соответствующими выкладками, схемами и фотографиями. Этот факт, по мнению автора статьи Джима Хоуглэнда, свидетельствует о готовности Шарона нанести удар по атомным инсталляциям в Иране, поскольку израильский премьер полагает, что скорые поставки российского ядерного топлива в Бушер станут ”точкой, от которой нет возврата”. Позиция официального Тегерана в этом вопросе не может не настораживать. Правительство отрицает, что стремится к обладанию такого рода оружием, но, вместе с тем, отказывает представителям МАГАТЭ в проведении тщательных проверок на основе подписания Ираном Дополнительного протокола к международному Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), который такие проверки узаконил бы. Подобный подход смущает. Как выразился один из высокопоставленных чиновников МИД РФ, вовлеченный в эту проблему, ”если у вас чистые руки, то покажите ладони миру”. Во всяком случае, подозрения в отношении ИРИ ни в коем случае не должны означать, что американо-израильский альянс получает ”карт-бланш” на радикальные действия. Есть прецедент наличия ядерного оружия у тех же Индии и Пакистана, данные о его разработке Северной Кореей, подтверждаемые Пхеньяном, но вопрос о военном нападении на них пока не стоит. Обвиняется Тегеран и в поддержке терроризма. Да, он действительно опекает ливанскую ”Хезболлу” и ряд палестинских групп, относимых к террористическим, и не скрывает этого. Объяснение простое: Израиль – агрессор, а сопротивление агрессии и оккупации с оружием в руках почитается делом вполне законным. Вместе с тем, как президент Ирана Мохаммед Хатами, так и ключевые деятели клерикального истеблишмента само явление терроризма резко осуждают, выражая готовность внести свою лепту в глобальную борьбу с ним. Уже в течение двух лет, минувших после событий 11 сентября 2001 г. в США, Белый дом на самом высоком уровне заявляет, что Тегеран сотрудничает с ”Аль-Каидой”. Речь, в частности, идет о том, что некие высокопоставленные деятели организации Усамы бен Ладена, включая даже одного из его сыновей, нашли приют в Иране. Руководство ИРИ признает, что кое-кто из рядовых членов ”Аль-Каиды” действительно бежал из Афганистана в Иран, но выдавать их США не собирается и намерено судить преступников в своей стране. Таковы, в целом, претензии Вашингтона к Тегерану, которые, по мнению ”неоконов”, оправдывают решение спорных проблем военными средствами. Главной же причиной, как и в случае с Ираком, остается установление контроля над нефтяными богатствами страны при ”смене режима” на более приемлемый для США и Израиля. Следует признать, что претворению этих планов в жизнь способствуют внутренние изменения в самом Иране. Тектоника общества Надежды на появление свежего ветерка в затхлой атмосфере клерикального засилья в основном связывались с именем ”иранского Горбачева” – ходжат-оль-ислама (второй после аятоллы ранг в шиитской иерархии) Мохаммеда Хатами, который на волне народного признания был избран главой государства шесть лет назад. Однако понятие ”глава государства” в системе ИРИ, разработанной Имамом (высший титул для духовного лидера) Рухоллой Хомейни после победы исламской революции, было учреждено лишь для проформы. Все реальные бразды правления в стране держит Верховный руководитель (в данном случае – аятолла Али Хаменеи, сменивший Имама). Он оперирует целым рядом ”хитрых” и зачастую надуманных институтов власти, главной задачей которых было и остается сохранение у власти теократов и поддержание нетленности духа исламской революции. На стороне аятолл аппарат подавления в лице армии, полиции и ”Пасдаран-е энкелаб-е ислами” – корпуса стражей исламской революции плюс ”Визарат-е эттелаат ва амният-е кешвар” (ВЕВАК) – министерство разведки и безопасности, преемника зловещей шахской сигуранцы САВАК. Прибавьте сюда так называемых ”басиджей” (полиция нравов), которые терроризируют на улицах всех, кто, по их мнению, ведет себя ”не по-исламски”. В политическую структуру встроен основополагающий орган ”сдержек и противовесов” – ”Шура-е негахбан Канун-е асаси” (Совет стражей-хранителей конституции – ССК), который фактически является верхней палатой меджлиса (парламента) и зорко следит за тем, чтобы все решения народных избранников соответствовали основам исламской юриспруденции не только по содержанию, но и по духу. Из 12 членов этого органа 6 назначаются Хаменеи, остальные – парламентом, но если, скажем, мнения в совете разделились пополам, то предпочтение отдается ставленникам Верховного руководителя. В случае возникновения разногласий между меджлисом и ССК арбитром выступает согласительный орган – Совет целесообразности, который всегда берет сторону теократов. На что же опирался ”осторожный реформатор” Хатами, вступая в противостояние с этим монстром? После окончания войны с Ираком выяснилось, что среди населения самозабвенный раж хомейнистской революции начал сходить на нет. На выборах 1997 г. будущий президент получил чуть менее 70% голосов, главным образом за счет поддержки со стороны молодежи, его сторонники заняли в дальнейшем подавляющее большинство кресел в парламенте. За этой победой стояли важные социальные и демографические факторы. Неспособность аятолл обеспечить поступательное развитие экономики, приостановить процесс обнищания населения и крутой рост безработицы наложилась на омоложение общества. Молодежь – растущая сила в нем (юноши и девушки до 25-летнего возраста составляют 60% жителей), она хотела бы жить в более раскованных и ”продвинутых” условиях. После шести лет противостояния Хатами вынужден сегодня признать, что он безнадежно проигрывает, его планировавшиеся реформы не могут пробить стену сопротивления аятолл, хотя парламент нововведения поддерживает. Наконечник копья молодежного сопротивления – студенчество, ранее президента-реформатора поддерживавшее, ныне от него отворачивается. Сегодня можно констатировать, что это могучее движение изнутри с серьезным подрывным для клерикального строя потенциалом оказалось фактически обезглавленным. Западные корреспонденты в попытках докопаться до пружин процессов, двигающих иранское общество, решили пойти в глубинку. Из десятков появившихся в разного рода СМИ материалов следует, что оно находится в состоянии серьезного раскола, сторонники хомейнизма еще сильны, но и новые веяния, зачастую радикального характера, растут как на дрожжах. Причем это касается не только молодых людей, но и более пожилого поколения. И, что знаменательно, даже в среде клерикального истеблишмента, многие представители которого, в том числе весьма влиятельные, полагают, что вмешательство клириков в ”мирские” дела приобретает все более нетерпимый характер. Наиболее ярким примером такого ”раздвоения” совсем недавно стали два внука Рухоллы Хомейни. ”Сейид” (потомок пророка) ходжат-оль-ислам Хасан Хомейни 5 июля встретился с ”басиджами” Тегеранского университета. Он настаивал на том, что после исламской революции были достигнуты ”огромные успехи”, среди которых выделил рост числа студенчества – с 70 тыс. до полутора миллионов человек, освоение ядерных ”ноу-хау” и увеличение производства электроэнергии. Кстати, 30-летний Хасан – один из попечителей ”Фонда мавзолея Имама Хомейни”, распоряжающегося миллионами долларов, этот статус дает ему пропуск в духовно-политическую элиту ИРИ. Другой ходжат-оль-ислам, 46-летний внук Имама – Хусейн Хомейни, поразил всех. Он покинул Кум и переехал в ”шиитский Ватикан” – Неджеф в Ираке, где намерен способствовать деполитизации исламского обучения. ”Если Кум будет продолжать жить в такой угнетающей атмосфере, то многие переедут оттуда в Неджеф”, – сказал он. В интервью 4 августа арабской газете ”Аш-Шарк аль-Аусат” Хусейн обвинил Али Хаменеи в том, что последний способствовал затягиванию войны против Ирака, с тем чтобы удержаться во властных структурах. Иранскую же теократию он охарактеризовал как ”наихудшую диктатуру в мире” и многозначительно добавил: ”Если американцы обеспечат нам свободу, то пусть приходят”. Выступая же на пресс-конференции в Неджефе, еще более четко сформулировал эту мысль: ”Иранцы настаивают на свободе, но они не совсем уверены в том, откуда она к ним придет. Если изнутри, то они будут ее приветствовать, но если сложится так, что она придет из-за рубежа, то они примут и этот вариант”. Кстати, в опросе, проведенном в июне иранской газетой ”Яс-и но” (между прочим, орган Совета целесообразности), 45% респондентов высказались за смену политической системы, ”даже если она будет осуществлена извне”. 26% опрошенных выступили за изменения в структурах управления, с тем чтобы обеспечить рост экономики, а 16% – за политические преобразования и предоставление большей власти реформаторам. Все это придает определенный вес точке зрения мятежного клирика, который в ряде других интервью назвал нынешних иранских лидеров ”незрелыми и безответственными”, высказавшись за отделение мечети от государства. В беседе с Томасом Фридманом из ”Нью-Йорк таймс”, внук Имама заявил, что намерен добиваться проведения референдума в ИРИ с целью отстранения от светской власти сонма аятолл во главе с Хаменеи. Это, видимо, иллюзия. Но его пример говорит о том, что на Западе, и прежде всего в США, недооценивают степень внутренней клерикальной оппозиции режиму Хаменеи, а она более чем существенна. По некоторым данным, из 50 тыс. иранских аятолл только 80 убежденно поддерживают Верховного руководителя. Во всяком случае, стало известно, что высказывания Хусейна уже привлекли к нему внимание администрации американского ”сатрапа” Ирака Пола Бремера. С другой стороны, как сообщила ”Аш-Шарк аль-Аусат”, одному из боевиков ”Корпуса стражей исламской революции” поручено физически ликвидировать внука Хомейни. Учитывая эти тектонические сдвиги в иранском обществе, особенно в среде молодежи, многие представители которой готовы подписаться под мнением Хусейна о ”пришествии свободы из-за рубежа”, в Америке надеются на то, что вторжение в Иран не встретит серьезного сопротивления. Впрочем, на это же они надеялись и в Ираке. Вышло же все с точностью наоборот. Так что прогнозировать будущее развитие событий в ИРИ – дело, очевидно, неблагодарное. Кроме того, неизвестно еще, насколько далеко намерена пойти ”аятоллагархия” с целью защиты своих интересов. Источник: МЭП.Ру №9 2003г.
Поделиться:

Ещё новости

Обнаружили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Комментарии

Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий

Подписка

Подписывайтесь на наш Телеграм-канал для оперативного получения новостей.