11 июня 2010
В преддверии рабочего визита во Францию премьер-министр России Владимир Путин дал интервью агентству «Франс Пресс» и телеканалу «Франс 2». Темой откровенного разговора стал самый широкий круг вопросов, в том числе про Иран, Турцию и Израиль. - Десять дней назад все внимание в СМИ было приковано к Израилю и Газе. Требует ли Россия немедленного снятия блокады? - Мы всегда выступали за снятие блокады. Я не считаю, что такими способами можно решать проблемы, которые стоят перед регионом. Мы, к сожалению, у себя в стране проходили такие же драматические ситуации и испытания. Уверен - это действительно мое внутреннее убеждение, - что такими способами стоящие в регионе проблемы не решить. Я сейчас не говорю, какими их можно решить, но такими нельзя. Что касается акции в отношении гуманитарного конвоя, то Вы знаете нашу позицию: она была сформулирована представителем России в Организации Объединенных Наций. Мы с осуждением отнеслись к тому, что произошло. Мы скорбим по жертвам. И что особенно трагично - это то, что акция была совершена в нейтральных водах. Это совсем что-то новое и требует, конечно, внимательного рассмотрения. Нужно сделать все, чтобы ничего подобного не повторилось. Хотя мы всегда - и я хочу это подчеркнуть - исходили из того, что все люди, проживающие в этом регионе, имеют право на безопасное собственное развитие, включая Израиль. Но какими средствами решать эти проблемы, как добиваться этой цели - это вопрос, который после трагических событий последнего времени требует отдельного рассмотрения, отдельной дискуссии. - Что Вы думаете относительно иранской инициативы - это эскалация или провокация? - Мне бы не хотелось строить здесь предположения, обвинять кого-то, но мы все знаем отношение Ирана к Израилю. Это отношение уже само по себе вызывает озабоченность, потому что Израиль - это общепризнанное мировым сообществом государство, и открыто заявлять о необходимости уничтожения государства-члена ООН недопустимо. А в жизни это происходит, такие призывы мы слышим. В этом контексте, конечно, нашим иранским партнерам трудновато что-то инициировать, если они до сих пор занимают такую позицию. Но я не считаю, что я должен что-то комментировать, чью-либо позицию. Это вы спросите у Президента Ирана. - Считаете ли Вы, что стоит рассматривать санкции против Израиля? Или же такие санкции не должны рассматриваться? - Вы знаете наше осторожное отношение к санкциям против Ирана. Я считаю, что санкции вообще дело малоперспективное. Нужно стремиться к тому, чтобы находить приемлемые решения для всех участников в той или иной ситуации. И в данном случае это касается и Израиля тоже. Нужно искать способы решения проблем, а не давить на кого-то с помощью санкций. Международная практика знает, как работают эти санкции. Вы знаете хотя бы один случай, когда бы они были эффективными? Мне сейчас не хочется из этических соображений перечислять все, что сейчас в мире происходит. По наиболее острым проблемам, по наиболее острым вопросам применяются санкции, а собака лает, караван идет... В основном это неэффективно. Нужно уметь находить решения. - Каково Ваше отношение к Ирану? Ужесточилась ли Ваша позиция и можно ли сказать о том, что Россия вместе с Соединенными Штатами Америки готова проголосовать за новые санкции против Тегерана? - Президент Медведев говорил не так давно, что новая резолюция практически согласована. Мы и раньше очень кооперабельно работали со всеми нашими партнерами по иранской ядерной проблематике. Мы всегда добивались консенсуса, и наша позиция здесь не претерпела каких-либо существенных изменений. Мы готовы со всем международным сообществом искать решение иранской ядерной проблемы. Будем двигаться по этому пути и дальше, вместе, призывая, конечно, само иранское руководство занять такую позицию, которая сняла бы у мирового сообщества озабоченность по поводу иранской ядерной программы. - Когда Вы проявили готовность поддержать новые санкции, Иран отреагировал достаточно жестко, сказав о том, что такие действия со стороны России неприемлемы. Как Вы расцениваете этот жест со стороны Ирана? - Международное сообщество пытается в данном случае как-то подействовать на иранское руководство. Иранское руководство защищает свою позицию. Я здесь не вижу ничего необычного. Думаю, что это вполне адекватная реакция. Но очень рассчитываю на то, что в ходе этой дискуссии, в том числе публичной полемики, все-таки удастся выйти на такие формы взаимодействия с иранским руководством, чтобы и руководство страны, и, самое главное, граждане Ирана не чувствовали себя ущемленными с точки зрения осуществления своих прав на работу в высокотехнологичных областях, включая атомную, но в то же время чтобы международное сообщество, соседи Ирана не проявляли обеспокоенность по поводу сути этой программы. Нужно снять эти вопросы. И мы со своей стороны тоже предлагали ряд решений. К сожалению, они были отклонены иранским руководством. Мы сожалеем. Думаем, что это было бы неплохо - я имею в виду обогащение урана на нашей территории - создать центр по обогащению урана в России и поставлять ядерное топливо, необходимое для развития атомной энергетики на иранские атомные предприятия. Мы действуем и работаем с Ираном очень открыто и занимаем свою собственную позицию, как вы знаете. Ведь не кто иной, как Россия, строит атомную электростанцию в Бушере - построила фактически. Но это не мешает нам работать с другими участниками международного общения по тому направлению иранской ядерной программы, которая, как я уже сказал, вызывает озабоченность. - Руководство МАГАТЭ предложило Франции, Соединенным Штатам Америки и России отправить своих наблюдателей в Иран, для того чтобы дать ответ на этот вопрос. - Надо согласовывать это с иранским руководством. Но в целом там везде присутствуют представители МАГАТЭ. Они работают в том числе и на исследовательском ядерном реакторе в Тегеране. В принципе программа контролируется. Но есть вопросы у МАГАТЭ, на которые агентство еще ждет ответы. Если МАГАТЭ считает, что нужны дополнительные наблюдатели от России, Франции, Соединенных Штатов, можно подумать на эту тему. Повторяю: нельзя ничего навязывать иранской стороне, надо с ними договариваться по этому вопросу. Но я думаю, что Иран должен быть сам заинтересован в том, чтобы сделать свою программу максимально прозрачной. Ведь иранское руководство и мне лично, и всем остальным коллегам (европейцам, американцам) всегда говорило о том, что озабоченность по поводу мирного характера ядерной программы Ирана ни на чем не основана, нечего бояться. Но если это так, то надо открыться по максимуму, показать, что там действительно нет ничего страшного. В этом смысле дополнительные меры, направленные на повышение транспарентности, уверен, пойдут на пользу. Но какие это будут меры - это уже другой вопрос. Можно рассмотреть и то, что директор МАГАТЭ предложил. Надо подумать. - Почему Вы не закрываете дверь для этой возможности для Ирана - избежать этих санкций? - Я не понял Ваш вопрос. Что значит, мы не закрываем дверь «для Ирана избежать этих санкций»? Мы всегда исходили из того, что мы по этой санкционной дорожке должны идти таким образом, чтобы всегда у Ирана была возможность избежать этих санкций, предприняв необходимые шаги навстречу международному сообществу. Всегда из этого исходим. Мы всегда исходим из того, что нельзя здесь делать резких непродуманных шагов, которые захлопнут эту дверь и приведут к таким последствиям, из которых не будет выхода, по сути дела. А представить себе ситуацию, когда вообще не будет никакого контроля со стороны международного сообщества и МАГАТЭ? Вообще. Разве это будет лучше? И что тогда делать? А дискутируемое в том или ином смысле применение силы вообще не стоит обсуждать. Это, на мой взгляд, привело бы к огромной трагедии без всякого позитивного результата в отношении проблемы, которую мы хотим решить. Потому, что будет с ядерной программой, никто не знает. А последствия, связанные с радикализацией исламского мира, последствия, связанные с дестабилизацией региона, будут катастрофическими. - Что касается санкций против Северной Кореи. Что Вы думаете о ее ядерной программе? Допустимы ли такие санкции, по Вашему мнению? - Вот это то, что я пытался сказать, намекнуть во всяком случае. Вот против Северной Кореи применяются санкции, а программа развивается. Более того, на каком-то этапе руководство Северной Кореи объявило о наличии у нее ядерного оружия. Ну и что? Чего стоят все эти санкции? А вот когда мы смогли в шестистороннем формате договориться и обеспечить интересы самой Северной Кореи прежде всего в сфере экономики, ведь мы продвинулись довольно далеко. По сути, северокорейское руководство заявило о готовности прекратить эту ядерную оружейную программу. То есть это тот случай, который нам ясно дает понять, что договоренности даже в такой сложной, чувствительной сфере, как распространение ядерного оружия, договоренности мирным путем при учете мнения всех договаривающихся сторон возможны. /Полный текст интервью на Parlcom.ru/
Источник:
Islam News
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий