Тревожный звонок для кабинета Хасана Роухани

Консервативное большинство в иранском парламенте – Меджлисе – нанесло первый серьезный удар по кабинету президента Хасана Роухани. В минувшую среду 145 из 270 парламентариев (при 15 воздержавшихся) проголосовали за отстранение от должности министра науки, исследований и технологий Резы Фараджидана.

Август стал месяцем, когда отношения между Хасаном Роухани и оппозицией его курсу накалились до предела. Градус напряжения достиг такого уровня, что «шейх дипломатии» вынужден был эту дипломатию отбросить и назвать своих оппонентов «робкими и трусливыми», посоветовав им с их критикой его курса «идти в ад». Несдержанность иранского президента вполне объяснима. Если в отношении переговоров по ядерной программе и по наиболее острым вопросам внешней политики администрация Хасана Роухани пользуется поддержкой Верховного лидера, что как нельзя более наглядно продемонстрировала выработка позиции высшего политического руководства страны в отношении иракского кризиса, то в отношении внутренней политики, социально-экономической ситуации, вопросах культуры и общественной жизни кабинет нынешнего главы исполнительной власти Исламской республики подвергается серьезной критике.

Внешний фон событий, приведший к отставке Фараджидана, достаточно прост. Основное обвинение, выдвинутое в его адрес, заключается в том, что он, во-первых, принял решение о восстановлении в высших учебных заведениях страны лиц, исключенных оттуда за участие в массовых беспорядках августа 2009 года (так называемая попытка «зеленой революции»). А, во-вторых, назначение причастных к этим событиям как на административные и преподавательские должности в иранских ВУЗах, так и на ответственные посты в собственно министерстве науки, исследований и технологий.

Для «реформатора» и либерала, которым без всякого сомнения является Фараджидана, да еще и ориентирующегося в своей деятельности на оценки Запада, что вполне объяснимо, учитывая факт обучения министра в канадском Университете Ватерлоо, его поступок кажется вполне логичным и актуальным. Призывы к «либерализации» внутренней жизни, приведению исламской ориентации Ирана в соответствие с «современными требованиями» раздаются из кругов, близких к Хасану Роухани, с настойчивой регулярностью. Той же позиции придерживаются и духовные наставники нынешнего президента, в том числе такой айсберг, «тяжеловес» иранской политики, как бывший президент и нынешний руководитель Совета целесообразности принимаемых решений Али Акбар Хашеми-Рафсанджани.

У тех же, кого принято называть консерваторами, взгляд на проблему совершенно иной. Так, накануне обсуждения вопроса об отставке министра глава судебной власти Ирана Садек Амоли Лариджани выступил со специальным заявлением, в котором назвал возвращение участников событий 2009-го года в систему высшего образования «угрозой национальной безопасности» страны.

Память о событиях пятилетней давности

В заявлении Садека Амоли Лариджани нет никакого преувеличения. Иранские университеты всегда были одними из основных центров гражданской активности, своеобразным политическим барометром для власти. И вопрос контроля за ними, разумеется не тотального контроля за высказываниями и настроениями каждого студента, а своеобразного социально-политического мониторинга за интеллектуальной ориентацией, имеет огромную значимость для руководства Исламской республики. И то, что внешне кажется достаточно безобидным, в реальности имеет самое прямое отношение к стабильности государства. Сформировавшиеся в период «оттепели Хатами» структуры «зеленого движения» главную опору видели именно в политической активности студенчества Тегерана. Иллюзия того, что с Западом можно договориться без особого ущерба для политического строя Исламской республики, достаточно широко распространена в либеральных кругах иранского общества. К тому же, в период первого президентского срока Ахмадинежада спецслужбы страны достаточно спокойно реагировали на то, что студенты и преподаватели – активисты «зеленого движения» − активно участвовали во всевозможных семинарах в Европе и получали гранты от частных исследовательских и общественных фондов.

Подобная недооценка либеральной оппозиции и ее влияния на студенчество и была одной из причин событий пятилетней давности, в августе 2009-го года, когда после объявления ЦИК Ирана о победе на выборах Ахмадинежада, на улицах Тегерана появились протестующие с лозунгами «Долой диктатора!» и «Смерть диктатору!». Тут же прохожим раздавались листовки с заявлением Мусави о том, что итоги выборов были сфальсифицированы, что «поведение некоторых политиков сотрясает политические устои республики» и что лично он, Мусави, будет добиваться перевыборов. Иранский сегмент Facebook’a запестрел призывами к флеш-мобам, на YouTube выкладывались ролики с записями протестных выступлений в разных точках Тегерана, а корреспонденты и операторы «Аль-Джазиры», умудрявшиеся появляться на месте за несколько минут до начала событий, с восторгом сообщали о том, что волнения в Тегеране превосходят по масштабам даже события Исламской революции 1979, а количество участников протестных акций превышает все мыслимые пределы. 14 июня беспорядки вспыхнули с новой силой, а 15-го выступления демонстрантов произошли и в некоторых других крупных городах.

Собственно, на этом все и закончилось, «зеленой революции» не случилось, но серьезный урок из тех событий иранское руководство извлекло, и, в частности, в отношении того, что излишняя лояльность по отношению к активности либералов в студенческой среде может дорого стоить Исламской республике. Поэтому понятно, что деятельность окружения Хасана Роухани, министров и других чиновников, направленная, по сути, на реабилитацию и возвращение к активной деятельности откровенно подрывных элементов, не могла не вызвать более чем жесткой реакции в отношении министра Фараджидана.

Последствия и уроки министерской отставки

Собственно, с самим министром ничего страшного не произошло. В тот же день, когда депутаты Меджлиса выразили ему свое недоверие, указом Хасана Роухани он был назначен советником президента по делам науки и образования. Конечно же, ряд местных и западных обозревателей поспешили заявить, что отставка министра «вызовет огромное разочарование в студенческой и научной среде и, в конечном итоге, приведет к радикализации антиправительственных настроений в обществе». Но с подобной оценкой, как представляется, они откровенно поторопились. Импичмент, вынесенный парламентом министру, событие, конечно, не рядовое, но ничего сверхъестественного в нем нет. Более того, открытые дебаты, которые, вдобавок, транслировались рядом СМИ в прямом эфире – прямое доказательство открытости и свободы политического процесса в Иране. Говоря журналистскими штампами, это как раз и есть «демократия в действии», в отсутствии которой Тегеран так любят обвинять российские и западные либералы. Причем, что интересно, возможности самих этих либералов у себя через парламентское голосование снять самого слабого и скомпрометировавшего себя министра существенно ниже, чем в якобы «тоталитарной» Исламской республике.

Впрочем, эта отставка – лишь верхушка тех острых дебатов, которые разворачиваются сегодня в Иране между «консерваторами» и «реформаторами» по поводу гораздо более принципиальных вопросов, чем восстановление на работе и в ВУЗах десятка-другого людей, участвовавших в антиправительственных акциях пять лет назад. В основе этих дебатов, которые, собственно, и формируют сегодня динамику внутриполитической жизни Ирана, лежат два принципиально разных подхода к вопросам экономики и, как следствие, внешней политики. «Реформаторы», проникнув во властные коридоры, стремятся вести политику «сближения и сглаживания разногласий с Западом» и настаивают на «динамичной интеграции иранской экономики в мировую экономическую систему», что, по их мнению, даст доступ к западным инвестициям и западным же технологиям. Эти же «реформаторы» утверждают, что курс на установление тесных партнерских политических и экономических отношений Ирана с Россией и Китаем является ошибочным, поскольку на протяжении нескольких лет его проведения предыдущей президентской командой он не дал Ирану особых положительных результатов – ни для иранской экономики в целом, ни для среднего иранца в частности.

Вполне естественно, что «консерваторы» жестко и принципиально выступают и против такого курса, и против лиц, которые пытаются его «протащить» в коридоры иранской политики. Они вполне резонно замечают, что, во-первых, по-настоящему стратегическое партнерство с Россией и Китаем еще и не развернулось, и немалая доля вины за это лежит на находящихся у власти «реформаторах». Во-вторых, «консерваторы» вполне аргументированно, со ссылкой на международный опыт, говорят о том, что «рыночные реформы» по стандартам Международного валютного фонда, представители которого с упорством стервятников уже почти год лезут со своими советами к экономическому блоку иранского правительства, ничего хорошего народному хозяйству Ирана не принесут. Наоборот, сделают его более уязвимым для внешнего давления.

И, наконец, «консерваторы» вполне резонно замечают, что эрозия традиционных ценностей, в том числе исламских, замена их в угоду западной потребительской культуры и западных же ценностей, которую сегодня исподволь пытаются осуществить «реформаторы», может обернуться серьезными последствиями для социальной стабильности Исламской республики.

Отставка министра науки, исследований и технологий – это первый, но весьма громкий звонок для администрации Хасана Роухани, сделавшей ставку на «реформаторов и прагматиков». Нетрудно предположить, кто станет объектом следующих парламентских атак − министр культуры и исламской ориентации Али Джаннати, глава министерства нефти Биджан Намдар Зангане, министр промышленности, рудников и торговли Мохаммед Реза Нематзаде, то есть те, кто под лозунгом «осовременивания и модернизации» пытается протащить чуждые, по мнению «консерваторов», принципам Исламской республики тенденции в экономике, внешней политике и общественной жизни.

*********

Отставка министра Фараджидана никоим образом не служит признаком некоего «кризиса» или «раскола» в руководстве страны. В Иране сегодня идет сложный, порою болезненный, процесс поиска ответов на сложные вызовы и во внешнеполитической, и в социально-экономической сферах. Происходящая смена поколений неизбежно влечет за собою жаркие дискуссии о том, в каком направлении Исламская республика должна развиваться дальше. Подобные дискуссии, даже если они приводят к политическим конфликтам, нормальная вещь для здорового общества. А в том, что иранское общество здорово, что разногласия в нем не носят кризисного характера, убеждают как раз события минувшей среды, редчайшая для всего исламского мира демократическая процедура политических дебатов в Меджлисе. Причем сама процедура публичного решения одной из острейших проблем, касающихся интересов самой активной части иранского общества (велась прямая трансляция), может стать примером для подражания и для пресловутой европейской и американской демократии. Импичмент Фараджидана доказывает, что политическая система Исламской республики обладает достаточным запасом прочности и для своей практической деятельности она выработала такую политическую культуру, при которой в любое время можно поднять любые вопросы и решать их максимально публичным и демократическим образом.