Кто и как будет дальше разыгрывать иранскую «карту»

В Вене прошел очередной, третий раунд переговоров между Ираном и «шестеркой» (постоянные члены Совета Безопасности ООН и Германия) по ядерной проблеме. Напомним, что 4 ноября прошлого года Иран и «шестерка» одобрили в Женеве промежуточное соглашение, рассчитанное на шесть месяцев. Этим документом было предусмотрено, что окончательное соглашение должно быть подготовлено в течение года с момента заключения промежуточной договоренности. Иран обязался в течение шести месяцев приостановить обогащение урана до 20% и не обогащать его в этот срок выше 5% уровня. Иран также взял на себя обязательства избавиться от всех накопленных запасов обогащенного до 20% урана, приостановить строительство тяжеловодного реактора в Араке, не развертывать новые центрифуги для обогащения урана и расширить доступ инспекторов МАГАТЭ на свои ядерные объекты.

Заметим, что это соглашение было достигнуто благодаря согласованным действиям дипломатии стран «шестерки» и квалифицировалось ими как «прорывное». Оно не только «накладывалось», но фактически являлось своеобразным продолжением достигнутых между Россией и США договоренностей по ликвидации сирийского химического арсенала при участии международных наблюдателей. К тому же новый президент Ирана Хасан Рухани, в отличие от своего предшественника, демонстрировал готовность пойти на сближение с Западом, подготовил «дорожную карту», которая предусматривала не только пошаговый сценарий действий Тегерана в сторону решения ядерной проблемы, но и международные условия, при которых, по мнению иранской стороны, возможно достижение соглашения.

Для такого оптимизма было немало оснований. Еще в конце 2013 года заместитель госсекретаря США Уильям Бернс заявлял, что считает: «США и Россия, как постоянные члены Совета безопасности ООН, как две крупнейшие ядерные державы и как два крупнейших в мире производителя углеводородного сырья вместе могут в значительной степени способствовать разрешению широкого спектра международных проблем, в том числе и по иранскому «ядерному досье».

Однако украинский кризис, активная и во многом неожиданная для Москвы вовлеченность Вашингтона в государственный переворот в Киеве, воссоединение Крыма с Россией и последовавшая вслед за этим так называемая политика санкций изменили диспозицию. Появилась вероятность того, что дипломатические гроссмейстеры, играющие сразу на нескольких политических досках — афганской, сирийской, иранской, а теперь и на украинской — могут разом смахнуть все фигуры. Именно в этом главная особенность диалога Иран-«шестерка» на данном этапе.

Неслучайно накануне венских переговоров Иран — «шестерка» заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябков заявлял, что « Россия не испытывает особых ожиданий от предстоящего раунда этих переговоров». Даже при том, что согласно докладу генерального директора Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) Юкии Амано, «с 20 января Иран не обогащает уран свыше 5%, не производит улучшений на обогатительном предприятии в Фордо и реакторе в Араке, включая производство и тестирование топлива для него». Кроме того, Иран, согласно информации МАГАТЭ, «предоставил обновленные данные по конструкции реактора в Араке и выразил готовность предпринять шаги для постановки его под режим гарантий».

При этом, некоторые эксперты предполагали в Вене интригу: в условиях ухудшения взаимоотношений России со странами Запада, возможна «игра» Запада с Тегераном против Москвы, чтобы — если не оторвать их друг от друга — то осложнить им возможность для скоординированных действий. Не получилось. Участники переговоров декларировали пока только факт «создание базы для следующих шагов», и стороны, по словам Рябкова, « не прошли и половины пути». А у «шестерки» и Ирана осталось не так уж много времени для достижения всеобъемлющего соглашения по ядерной программе — до 20 июля.

Как заявила глава внешнеполитического ведомства ЕС Кэтрин Эштон по итогам двухдневных переговоров между сторонами. Следующий раунд переговоров также состоится в Вене, 13 мая. По ее словам, «потребуется интенсивная работа для преодоления разногласий». В этой связи министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф заявил, что Иран и «шестерка» договорились по примерно 50-60% вопросов, касающихся ядерной программы Тегерана. В то же время он отметил, что остающиеся проблемы «очень важны». Между тем, ранее верховный лидер Ирана аятолла Сейед Али Хаменеи отмечал, что Тегеран никогда не остановит исследования и разработки в ядерной сфере. Он также считает, что отношения Международного агентства по атомной энергии ООН с Ираном должны носить обычный, а не чрезвычайный характер.

Это — не очень хорошие признаки относительно перспектив в достижении договоренностей. Даже несмотря на то, что объявлено о возможности получения Ираном пятого транша в сумме 4,2 млрд. долларов из активов, замороженных в иностранных банках.

И еще. Ранее Смоленская площадь с осторожным оптимизмом заявляла, что «отношения с США не скажутся на переговорах «шестерки» с Ираном». Такую же позицию занимал и госдеп США. Официальный представитель Белого Дома на телефонном брифинге для журналистов, напоминая о разногласиях Вашингтона с Москвой из-за украинских событий, в то же время сообщила, что «это не оказало существенного влияния на переговоры», которые США, Россия и их партнеры ведут с Тегераном. Она также выразила надежду, что участники дискуссий смогут подготовить всеобъемлющее соглашение с Ираном в намеченный срок — до 20 июля.

Но для этого необходим второй «прорыв» в переговорном процессе и чрезвычайно интенсивный диалог между Россией и США, так как за два оставшихся месяца необходимо найти приемлемое для всех решение по наиболее сложным аспектам иранской ядерной программы, в том числе вопросов обогащения урана, реактора в Араке, сотрудничества с МАГАТЭ, а также постепенной отмены международных санкций против Ирана. Теоретически такое возможно, а практически? Так, США отказали в визе дипломату Хамиду Абуталеби, которого Иран намеревался назначить своим представителем при ООН. В качестве причины этой акции американские СМИ называют возможное участие Абуталеби в кризисе с заложниками 1979 года, когда группа иранских студентов на протяжении 444 дней удерживала 52 американцев в захваченном посольстве США в Тегеране. Наконец, заместитель госсекретаря США по политическим вопросам Уильям Бернс, один из ведущих специалистов по иранской проблематике, объявил об уходе в отставку в октябре 2014 года. Что все это значит, если учитывать то, что он являлся одним из тех американских политиков, которые считают, что «разрешение кризисов, подобных сирийскому и иранскому, невозможно без участия России»?