27 июня 2012
В недавнем интервью израильской «Гаарец», Деннис Росс, советник Обамы по Ближнему Востоку, сослался на заявление короля Абдаллы, сделанное им в 2009 году о том, что «если Иран станет ядерной державой, то и Саудовская Аравия быстро сумеет создать свою ядерную бомбу». Кстати, сообщения о таких намерениях появлялись и раньше, в частности, после встречи короля Абдаллы с Владимиром Путиным в 2007 году. И хотя официального подтверждения этих заявлений нет, по словам Росса, вне всякого сомнения, к ним нужно относиться со всей серьезностью. Однако, у всякого исследователя неизбежно возникает вопрос: почему Саудовская Аравия не боится уже существующего ядерного арсенала Израиля, но столь опасается гипотетического «ядерного оружия Ирана»? Все факты указывают на то, что Израиль создавал свой ядерный арсенал именно в годы пика его противостояния с арабскими государствами, после войны 1967 года, когда им были оккупированы значительные территории, в том числе – два принадлежавших Саудовской Аравии острова, Санафир и Тиран. Тем не менее, Саудовская Аравия никогда не поднимала вопрос о разработке ядерного оружия как средства противостояния Израилю. Может быть, заявления Абдаллы следует рассматривать как серьезный признак надвигающейся ядерной гонки на Ближнем Востоке в стремлении сохранить ускользающее лидерство этой монархии? Безусловно, что Саудовская Аравия рассматривает Иран как основного конкурента в борьбе за региональное лидерство. «Нагнетание напряженности в ответ на возрастающее влияние» - пожалуй, самые точные слова, характеризующие политику саудитов в отношении Исламской Республики. Более того, всякий раз, когда королевство сталкивается с внешними и внутренними проблемами – его руководство начинает заявлять, что эти проблемы инспирированы Ираном. Еще один момент – «иранская угроза» используется для консолидации общества внутри самой саудовской Аравии (впрочем – об этом ниже). Очередной пик саудовской иранофобии начался как раз после событий 9/11 и это не случайно. В глазах Запада саудиты стремились, во-первых, реабилитироваться (уж слишком много неприятных вопросов о связях бин Ладена с королевской семьей было задано тогда), а во-вторых, стремились изо всех сил сохранить «особые» отношения с Западом, позиционируя себя как единственных стратегических партнеров на Ближнем Востоке. Это особенно проявилось в период американской оккупации Ирака. И именно тогда Саудовская Аравия начала пропагандистскую кампанию, направленную на то, чтобы представить Западу Иран как главный источник угроз и нестабильности в регионе. Сама кампания проводилась на нескольких уровня, от медиа и тогда еще подконтрольного Саудовской Аравии ССАГПЗ, до международных организаций – ЛАГ, ОИК и ООН включительно. Убийство в 2005 году бывшего премьер-министра Ливана Рафика Харири стало кульминационным пунктом этой кампании. В результате этого убийства, обстоятельства которого и поныне скрыты под густым слоем дезинформации, давление на ближайшего союзника Ирана в регионе - Сирию, возросло настолько, что сирийская армия вынуждена была уйти из Ливана, а союзники саудитов приступили к «зачистке» позиций ХАМАСа и «Хезболлы». Собственно, это был план лишения Ирана союзников в регионе и подготовки его международной изоляции. А конечным пунктом данного плана должно было стать вооруженное вторжение в Исламскую Республику. При этом Саудовская Аравия хранила полное молчание по поводу агрессии Израиля в отношении Ливана (2006) и сектора Газа ((2008-2009), добиваясь ослабления антиизраильской коалиции. Различными дипломатическими маневрами саудиты в это же время пытались внести раскол в отношениях Ирана и Сирии, стремясь склонить Башара Асада к отказу от партнерства с Исламской Республикой. Иранофобия как средство реализации собственных целей получила новый всплеск в ходе событий «арабской весны». Волна народных выступлений в арабских странах серьезно напугала власти Саудовской Аравии (как, впрочем, и других монархов Персидского Залива). Возникла реальная угроза существованию этих режимов, и бороться с ней саудиты были готовы самыми жесткими средствами, настолько жесткими, что их не поддержал бы даже практикующий «двойные стандарты» Запад. И тут, как нельзя кстати, началась эскалация напряженности между ИРИ и Западом, связанная с «новыми данными об иранской ядерной программе». Эти самые «новые данные» фактически представляли собою «творческую переработку и свежую интерпретацию» отрывочных сведений спецслужб США и Израиля, но ряд исследователей прямо указывали, что к этому приложила руку и Истихбарат аль-Амма, служба общей разведки Саудовской Аравии. И вброс этих «новых данных» отвлек внимание мировой общественности и позволил Саудовской Аравии фактически оккупировать Бахрейн под предлогом «защиты от иранской угрозы». В региональных СМИ того времени можно было встретить даже сообщения о том, что ввод саудовских войск лишь на несколько часов опередил появление в Бахрейне «иранских коммандос». Знакомая картина, не правда ли? А самое примечательное, что в «иранскую угрозу» режиму Аль Халифа ни тогда, ни сейчас не верят большинство стран, входящих в Совет сотрудничества арабских государств Персидского Залива… Выше уже говорилось о том, что «иранскую угрозу» королевский дом саудитов использует как инструмент консолидации общества внутри самого Королевства. В своем национально-государственном строительстве Эр-Рияд постоянно сталкивается с проблемой того, что субнациональные (племенные) и транснациональные (исламская и арабская) идентичности оказываются более мощными, чем идентичность государственная. «Внешний враг» необходим королевскому дому для того, чтобы объединить так и не сложившуюся нацию и попытаться укрепить «чувство страны». Хотя некоторые аналитики утверждают, что Исламской идентичности более чем достаточно для легитимности королевской Семьи, такая точка зрения не находит поддержки внутри политической элиты Королевства. Антииранская и антишиитская пропаганда Эр-Рияда (не смотря на значительную долю шиитов среди населения) рассматривается как самое надежное средство укрепления лояльности к династии Аль Сауди. В целом, все заявления о «противостоянии Ирану в Бахрейне» и об «угрозе иранской ядерной бомбы», направлены в первую очередь на обеспечение стабильности правящей династии. И можно вывести простую закономерность – как только в Королевстве что-то идет «не так», как только накаляются социальные противоречия и внутренние конфликты, так сразу начинается новый виток иранофобии под любыми предлогами. Отвечая на вопрос о том, почему Саудовская Аравия столь беспечно относится к ядерному потенциалу Израиля и столь нервно реагирует на шаги Ирана в этой сфере, можно с уверенностью сказать: Саудовская Аравия никогда не считала Израиль соперником в регионе. И Израиль, и саудиты считают Иран главной угрозой для себя, а наличие общего врага объединяет более чем сильно. Во-вторых, противоречия между салафизмом саудитов и шиизмом – более серьезны и фундаментальны (по мнению ряда саудовских теологов), чем противоречия между салафитами и иудеями. В-третьих, противостояние Израилю, которое во все времена со стороны Саудитов носило более декларативный, чем реальный характер, постепенно сменилось теорией сосуществования и своеобразного симбиоза, во многом, кстати, обусловленного тем, что и у Израиля, и у Королевства – один стратегический партнер и один источник выживания – США. А именно Иран является сегодня последовательным противником расширения американского (и вообще - западного) присутствия в регионе. По большому счету, от противостояния с Ираном саудовская монархия получает гораздо больше преференций, чем могла бы получить от противостояния с Израилем, а для королевской династии выгода всегда была важнее идеалов. Вся правда об иранофобии Королевства Саудовская Аравия заключается в том, что никакой реальной угрозы со стороны Исламской Республики не существует, а есть политический инструмент, который Королевство пытается использовать для решения внешних и внутренних задач. В отношениях с США и Израилем Саудовская Аравия стремится к сохранению за собой статуса основного стратегического партнера в регионе, а следовательно – обезопасить себя от решения американцев «поискать новых союзников» (например – в лице того же Катара) и сохранить объемы военной помощи и взаимной торговли, которая достигла в минувшем году рекордного показателя - $55 млрд. Для «внутреннего потребления» иранофобия совершенно необходима для оправдания репрессивных мер против шиитской оппозиции, проявляющей все большую активность, и для консолидации общества вокруг правящей династии. Иранофобия – это своеобразный велосипед для королевского дома, который требует от хозяина, чтобы его педали крутились постоянно, быстрее и быстрее, ведь в случае остановки неизбежно падение.
Джавад Шабири, <i>Специально для Иран.ру</i>
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий