23 ноября 2006
Алек Д. Эпштейн 20 ноября с.г. исполнился год с того момента, как тогдашний премьер-министр Израиля Ариэль Шарон объявил о выходе из возглавляемой им правоцентристской партии Ликуд и создании новой фракции, а затем и партии, которая вначале получила название «Национальная ответственность», а затем была переименована в Кадиму (Вперед). Хотя, создав Кадиму, Ариэль Шарон остался премьером и вместе с ним Ликуд покинули большинство тогдашних членов правительства, говорить о последнем годе израильской политической жизни в терминах естественной преемственности и стабильности совершенно невозможно. Изменения, произошедшие в стране за это время, нельзя не счесть поистине драматическими, особенно принимая во внимание 34-дневную израильскую войну против «Хизбаллы», в ходе которой погибли 160 израильтян, а страна была обстреляна четырьмя тысячами ракет. Начать следует с того, что в связи с внезапно поразившей его болезнью в ночь с 4-го на 5-е января политическую сцену покинул сам Ариэль Шарон, а место главы правительства занял Эхуд Ольмерт. Премьер-министром Израиля оказался полуслучайный выдвиженец, занявший на внутрипартийных выборах в собственной партии всего 32-е место, которое лишь благодаря крайне удачному стечению обстоятельств позволило ему вообще пройти в кнесет. Человек, ни разу не возглавлявший ни МИД (как, например, Моше Шарет и Голда Меир, ставшие затем премьер-министрами Израиля), ни министерство обороны (как, например, Шимон Перес и Ариэль Шарон), ни генеральный штаб (как Ицхак Рабин и Эхуд Барак), возглавил правительство страны. Приход Э. Ольмерта в министерство главы правительства был, впрочем, не сильно более неожиданным, чем приход самого А. Шарона, при этом эти политические перемены находятся в прямой зависимости между собой. Само пришествие А. Шарона к вершинам государственной власти было еще за год до этого абсолютно непредсказуемым: Ликуд, с треском проиграв выборы 1999 года, оказался в оппозиции, а его лидер Б. Нетаниягу объявил об уходе в отставку. При этом ни в какую отставку Б. Нетаниягу реально уходить не собирался, рассчитывая уйти в тень на какое-то время, чтобы затем триумфально вернуться в большую политику. Ариэль Шарон, уже перешагнувший к тому времени 70-летний рубеж и казавшийся абсолютно лишенным электоральных перспектив (хотя бы в силу крайне малоуспешного ведения им войны в Ливане в бытность им министром обороны в первой половине 1980-х), воспринимался как идеальный «местоблюститель». Однако в 2000 году многое неожиданно изменилось: спустя считанные месяцы после инициированного Э. Бараком полного вывода израильских сил из Южного Ливана боевики «Хизбаллы» захватили в плен и убили трех израильских солдат, что показало обществу, насколько иллюзорной была надежда «уйти из Ливана с миром»; начатые же Э. Бараком переговоры об окончательном урегулировании конфликта с палестинцами привели не к подписанию мирного соглашения, а к новому витку интифады. В этих условиях А. Шарон, накопивший на протяжении нескольких десятилетий огромный опыт борьбы с палестинским террором, оказался тем самым политиком, которому более чем кому-либо доверяли и члены Ликуда, и израильское общество в целом. Б. Нетаниягу все же решил бросить вызов А. Шарону, уже ставшему премьер-министром, однако эта его попытка оказалась крайне неудачной: на внутрипартийных выборах, прошедших 5 ноября 2002 года, разрыв между А. Шароном и Б. Нетаниягу превысил 15%. «Местоблюститель», в котором Б. Нетаниягу видел и.о. лидера партии с ограниченной ответственностью, заставил бывшего главу правительства удовлетвориться постами министра иностранных дел (до выборов 2003 года) и финансов (с 2003 по август 2005 года). При этом большинство членов Ликуда видели в Б. Нетаниягу естественного наследника А. Шарона, сам же Б. Нетаниягу неустанно плел интриги с тем, чтобы добиться скорейшего смещения главы правительства. Учитывая, что на коллегиальную лояльность Б. Нетаниягу премьер-министр рассчитывать не мог, А. Шарон назначил первым вице-премьером другого человека, причем нужен был максимально нехаризматичный, «серый» персонаж, практически не имевший собственных электоральных перспектив. Хорошо помня, как Б. Нетаниягу, став в 1996 году премьер-министром, вначале вообще оставил его без министерского портфеля, и видя, насколько активен был Б. Нетаниягу в попытках создания влиятельной внутрипартийной оппозиции, А. Шарон стремился назначить первым вице-премьером человека, максимально не похожего на Б. Нетаниягу. Эхуд Ольмерт казался идеальным кандидатом: взнесенный на пост первого вице-премьера с 32-го места в предвыборном списке, он отлично понимал, что главный его политический капитал – политическая расположенность к нему Ариэля Шарона. Соответственно, А. Шарон мог рассчитывать на то, что при любых перипетиях Э. Ольмерт сохранит преданность ему – и это было в его глазах главным. Вместе с постом первого вице-премьера Эхуд Ольмерт получил целый набор портфелей, ни один из которых, однако, не относился к «высшей лиге»: он стал министром промышленности, торговли и занятости, а также министром связи (вопреки принятому до этого решению о грядущем расформировании этого ведомства), членом комиссии министров по вопросам внешней политики и безопасности, а также министром, ответственным за положение арабского сектора. Несмотря на многочисленные пертурбации в составе правительства, ни после выборов 2001 года, ни после выхода из коалиции министров от партии Труда, ни после парламентских выборов 2003 года А. Шарон не предоставил Э. Ольмерту ни одного из наиболее влиятельных министерских портфелей (обороны, иностранных дел или финансов). Не был он вовлечен и в наиболее важные переговоры с представителями американской президентской администрации, которые от имени премьер-министра вел не его первый заместитель, а начальник его канцелярии адвокат Дов Вайсглас. 5 января Ариэль Шарон должен был пройти процедуру аортокоронарного шунтирования, в связи с чем накануне днем на срок в 24 часа передал премьерские полномочия своему первому заместителю. Согласно воспоминаниям ближайших сотрудников аппарата премьер-министра, желая как-то разрядить обстановку, Эхуд Ольмерт сострил, обратившись к премьеру со следующими словами: «Арик, все будет нормально, я только (!) сменю сотрудников канцелярии». Шутка не пришлась по душе А. Шарону, который резко ответил: «Ничего здесь не трогай, ни одного гвоздя!» Э. Ольмерт немедленно заверил премьер-министра в том, что, вернувшись, он найдет свой офис в том же состоянии, в котором его оставляет, что никаких сколько-нибудь важных решений в его отсутствие принято, разумеется, не будет. Вернуться Ариэлю Шарону, однако, суждено не было: в ночь с 4-го на 5-е января обширное кровоизлияние в мозг положило конец его общественно-политической карьере. Назначенный временно исполняющим обязанности премьера на срок в один день, Эхуд Ольмерт – неожиданно для всех, и в том числе для себя самого – оказался на вершине пирамиды исполнительной власти в стране. Тот факт, что Ариэль Шарон не особенно доверял Эхуду Ольмерту, отчетливо виден из формулировок устава Кадимы, согласно которому руководство партии не могло собираться и принимать какие-либо принципиальные решения в отсутствие Ариэля Шарона, причем никакие форс-мажорные обстоятельства, позволявшие обойти это положение, в уставе не предусматривались. После того как премьер-министр оказался в ситуации, когда он уже ни в каком заседании участвовать не может, юрисконсульты новой партии, конечно, помогли придать легитимность заседаниям руководства Кадимы во главе с Эхудом Ольмертом. Вопрос о том, чего же добилась и чего не добилась Кадима за год своего существования, практически тождественен вопросу о том, чего добился и чего не добился Эхуд Ольмерт за десять с половиной месяцев своего правления. На эти вопросы мы и постараемся ответить. Габи Вольфсон, часто публикующийся в российской «Независимой газете», написал 20 ноября 2006 года: «Год назад на свет появился монстр, который уже в итоге предвыборной кампании начал издавать предсмертное хрипение, а после ливанской войны окончательно превратился в некое подобие собственного создателя – аппараты работают, пульс есть, сердце стучит, а присмотришься – труп» (1). Это утверждение представляется автору неверным: Кадима по-прежнему является партией власти, а ее лидер по-прежнему возглавляет правительство страны, и не похоже, чтобы собирался в отставку. Партия, созданная практически из ничего, единственной идеологией которой была преданность харизматичному лидеру, сумела не распасться и после того, как этот лидер покинул политическую арену. Ни один из членов кнесета, вышедших из Ликуда вслед за Ариэлем Шароном, по состоянию на сегодняшний день не вернулся в Ликуд. Ни один из видных общественных и политических деятелей, вслед за Шимоном Пересом перешедших в Кадиму из партии Труда, также не вернулся назад и не перешел в какие-то другие политические структуры. Прав профессор политологии Тель-Авивского университета Гад Барзилай, отмечающий, что «впервые в израильской истории – и едва ли не впервые в истории мировой политики – партия, просуществовавшая всего несколько месяцев, не обладающая упорядоченной организационной структурой, насчитывающая лишь незначительное количество активистов (которые тому же не отличаются общностью взглядов по многим идеологическим вопросам), сумела выиграть выборы и прийти к власти, оттеснив в сторону две крупные, обладающие многолетними традициями партии: Аводу и Ликуд». Вызывает сомнение правомерность сделанных им далее сравнений: «То, что не удалось в 1960-х годах партии РАФИ, в 1970-х ДАШу и на рубеже тысячелетий Шиную, оказалось под силу Кадиме». Не следует забывать, что ни одну из трех упомянутых им партий (РАФИ, ДАШ и Шинуй) не возглавлял действующий глава правительства, все они создавались как партии в чем-то оппозиционные. Впрочем, это, очевидно, осознает и сам Г. Барзилай, отмечающий: «Главную роль в этом (успехе «Кадимы») сыграл чрезвычайно харизматичный вождь, не располагавший ни четкой общественно-политической программой, ни определенным общественным слоем, гарантирующим ему безусловную поддержку». Вопреки очевидным сложностям, связанным с существованием такой партии в отсутствие харизматичного вождя, Кадима не развалилась изнутри. Эхуду Ольмерту, несмотря на случайность его прихода к власти, удалось закрепить свое положение лидера партии и премьер-министра. Получив на десять мандатов больше, чем ближайшие конкуренты (партия Труда), и в два с половиной больше, чем покинутый ими Ликуд, команда Кадимы сформировала крупнейшую фракцию в кнесете. Б. Нетаниягу, хоть и получил формальный пост «лидера оппозиции», возглавляет фракцию, в которой состоят 10% списочного состава кнесета. В самой Кадиме никто не оспорил лидерства Эхуда Ольмерта, и лишь один министр (Меир Шитрит) объявил о намерении баллотироваться против Эхуда Ольмерта в будущем; остальные же, если и говорят о своих премьерских амбициях (как Ави Дихтер или Шауль Мофаз), то лишь в эпоху «после Ольмерта». В период, когда Б. Нетаниягу был главой правительства, его последовательно – и, что важно отметить, по собственной воле – покинули все ведущие министры от Ликуда: иностранных дел (Давид Леви), финансов (Дан Меридор) и обороны (Ицхак Мордехай), призвавшие избирателей на выборах 1999 года поддержать тогдашнего лидера партии Труда Эхуда Барака. Из правительства Э. Ольмерта по своему желанию не вышел пока никто, а уход из фракции Кадимы и из кнесета профессора Уриэля Рейхмана, которому А. Шарон обещал, а Э. Ольмерт не предоставил пост министра образования, прошел практически незамеченным и не привел к эффекту «снежного кома». Вопреки очевидным провалам органов государственной власти и силовых структур в период ливанской войны, Эхуду Ольмерту и его кабинету удалось выйти из этого кризиса практически без политических потерь. Верно, что, согласно социологическим опросам последних месяцев, Ликуд во главе с Б. Нетаниягу стабильно опережает по популярности Кадиму, причем опережает довольно значительно, однако ни одна из партий, входящих в коалицию, ее не покинула, напротив: правительственная коалиция усилилась в связи с присоединением фракции «Наш дом – Израиль» во главе с А. Либерманом, благодаря чему в коалиции состоят в настоящее время 78 депутатов кнесета, 65% его списочного состава. Более того: вопреки очевидной обоснованности требований о создании государственной следственной комиссии по поводу упущений на фронте и в тылу в ходе ливанской кампании, Эхуду Ольмерту удалось уклониться от формирования подобной комиссии. Многочисленные обвинения в делах, связанных с подозрениями в коррупции, также пока не нанесли премьер-министру никакого видимого ущерба. В зависимости от тех или иных решений, принимаемых юридическими инстанциями, ситуация может измениться, и измениться весьма существенно, однако в настоящее время правление Эхуда Ольмерта можно считать вполне стабильным. Едва ли коалиция Э. Ольмерта в том или ином составе проработает весь срок каденции кнесета нынешнего созыва (а он, напомним, истекает лишь в 2010 году), однако на сегодняшний день нет оснований для того, чтобы начинать готовиться к досрочным парламентским выборам. Сегодня электоральные перспективы Б. Нетаниягу и возглавляемого им Ликуда выглядят очень обнадеживающими, но нет никакой гарантии, что нынешняя динамика сохранится надолго. Десять лет назад все опросы, проведенные за считанные месяцы, недели и даже дни до дня выборов, показывали, что Б. Нетаниягу проигрывает Ш. Пересу; в реальности, как известно, результат был иным. Б. Нетаниягу вполне может выиграть следующие выборы, но может и никогда больше не вернуться в премьерское кресло: как всегда и везде, итоги выборов будут во многом зависеть от даты их проведения, а ее-то как раз предстоит определять не ему. В связи со всем вышесказанным главная проблема Кадимы видится не столько электоральной, сколько сущностной: израильская партия власти не имеет внятной программы практически ни по какому спорному вопросу общественно-политической жизни, в том числе и по всему комплексу вопросов, связанных со взаимоотношениями с палестинскими арабами и Палестинской национальной администрацией. Так называемый разделительный забор безопасности на западе Западного берега по большей части построен, но учитывая, что от так называемого плана консолидации израильское правительство в результате войны с «Хизбаллой» и диверсий боевиков ХАМАСа отказалось, статус этого забора остается в высшей степени проблематичным: не проходя строго по «зеленой черте», он не отделяет фактически признанную границу Израиля от территорий, на которые израильский суверенитет не распространяется; что же касается расположения еврейских населенных пунктов и воинских частей израильской армии, так они находятся по обе стороны забора. План вывода израильских сил и одиночных поселений из отдельных районов Западного берега (Иудеи, Самарии и Иорданской долины), при всей его очевидной проблематичности, давал некоторую перспективу, пытаясь выработать какой-то ответ на реально существующую (и никуда не исчезнувшую) демографическую проблему. Отказ от этого плана – в отсутствие какого-либо другого – превратил Кадиму в партию, единственным смыслом и стержнем существования которой является жажда власти, даже приличия ради не прикрываемая никакими идеологическими принципами. Гад Барзилай абсолютно прав, констатируя: «Политической концепции как таковой у премьер-министра и его товарищей не оказалось». Прав он и в сравнении нынешней ситуации с положением шестилетней давности: «То, что проделало с левосионистским лагерем крушение иллюзий Осло, Кадиме учинили “касамы” на юге и “катюши” на севере». Факт, однако, состоит в том, что отказ от тех или иных планов решения проблем никоим образом не ведет к исчезновению этих проблем. Невнятное настоящее и будущее «разделительного забора безопасности» не отменяет того факта, что численность палестинских арабов на Западном берегу в разы превосходит численность еврейских поселенцев, причем поддержка этими арабскими жителями экстремистских организаций (прежде всего, ХАМАСа) позволила исламистам получить большинство и в Законодательном совете, и в правительстве ПНА; что реально с этим Израиль может и собирается делать, совершенно неясно. Аналогичным образом, принятие резолюции СБ ООН № 1701 положило конец бездарно проведенной войне в Ливане, прекратив в настоящее время обстрелы северных районов Израиля, однако оно никак не способствовало подлинной региональной стабилизации, напротив: влияние «Хизбаллы» на общественно-политическую жизнь Ливана только выросло, и вполне реальной видится страшная для Израиля возможность захвата «Хизбаллой» власти не только в южных районах, но и на всей территории Ливана. К сожалению, ничто не свидетельствует ни о способности израильского руководства предотвратить подобное развитие событий, ни о его готовности к тому, чтобы адекватно действовать в ситуации одновременного противостояния с режимом ХАМАСа на юге (в Газе) и на востоке (на Западном берегу) и с режимом «Хизбаллы» на севере. Израильское общество на сегодняшний день не имеет никаких внятных оснований надеяться, что армии удастся предотвратить обстрелы израильской территории ракетами (как известно, за 34 дня июльско-августовской войны их на территории Израиля упало почти четыре тысячи), что будет лучше налажено жизнеобеспечение тыла и эвакуация граждан из районов, подвергающихся атакам (как известно, летом 2006 года этим занимался почти исключительно один человек – Аркадий Гайдамак, органы же государственной и муниципальной власти практически не были дееспособны), что новые концепции ведения боевых действий будут более успешными, чем опробованные начальником генерального штаба Даном Халуцем и ушедшим после этого в отставку командующим Северным военным округом Уди Адамом (несмотря на все усилия ЦАХАЛа, инфраструктура «Хизбаллы» и ее лидеры почти не пострадали). Опасения и тревога остаются, и новые и новые обстрелы Сдерота из оставленной израильскими силами Газы – при очевидной неспособности правительства и армии эти обстрелы прекратить – никак не способствуют общественному спокойствию. Перед Израилем стоят в настоящее время судьбоносные вопросы: что делать с угрозами безопасности и самому выживанию страны, исходящими от ХАМАСа и «Хизбаллы», не говоря уже о стремящихся к обладанию ядерным оружием иранских аятолл? Горький факт состоит в том, что у правительства Э. Ольмерта и у партии Кадима реально никаких ответов на эти вопросы нет. Каковы бы ни были электоральные перспективы Кадимы в тех или иных опросах, для того чтобы сохранить власть, кабинету Э. Ольмерта нужно прежде всего сохранить страну. От сложных вопросов невозможно и некуда спрятаться, и какова бы ни была болезненность тех или иных возможных сценариев, их нужно реалистично рассматривать и пристально анализировать. Эхуду Ольмерту не на кого перекладывать ответственность, а Кадима не может прикрываться невнятными (и даже вредными) лозунгами «центризма», «наследия Шарона», «руководства повседневной жизни страны» (по словам Э. Ольмерта, именно в этом он видит основную задачу своего правительства) и т.д. Повседневность повседневностью, но сейчас перед Израилем стоят проблемы значительно более серьезного масштаба, и от того, будут ли найдены сколько-нибудь приемлемые рецепты противодействия им, зависит не только судьба Кадимы, но и судьба всего Государства Израиль. Примечания 1) Габриэль Вольфсон, «Год назад Шарон вышел из Ликуда» // Израильский сайт «Мнения», 20 ноября 2006 г., http://mnenia.zahav.ru/ArticlePage.aspx?articleID=778. 2) Здесь и далее цитируется статья Гада Барзилая «Почему “Кадимы” хватило только на год?» // «Маарив», 20 ноября 2006 г. [на иврите], перевод на русский язык: http://www.cursorinfo.co.il/pressa/2006/11/20/sh-2/. 3) Об этом автор подробно писал в статье «Об изменениях израильской политики на “палестинском направлении” в результате войны с “Хизбаллой”» // Сайт Института Ближнего Востока, 8 сентября 2006 г.: http://www.iimes.ru/rus/stat/2006/08-09-06.htm.
Источник:
Институт Ближнего Востока
Поделиться:
Комментарии
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий