Выйдет ли военный альянс Ирана с Россией за рамки сирийского вопроса?

28 ноября 2016
A A A


Ближний Восток в предчувствии новых потрясений. Министр обороны Исламской Республики Хосейн Дехкан заявил, что авиабаза «Ноже» в Хамадане может быть вновь предоставлена российским самолетам. Значит ли это, что Иран и Россия преодолели имеющиеся расхождения между целями их правительств на Ближнем Востоке? Ведь, Москва старается не ввязываться в конфликт шиитов и суннитов, поддерживая отношения с суннитскими странами региона, дистанцируется от гражданской войны в Йемене, развивает сотрудничество с Израилем и с Саудовской Аравией. Действительно ли Сирия для Тегерана так стратегически важна, что Иран, считая ее своей «35-й провинцией», готов и дальше закрыть глаза на несовпадение позиций ИРИ и РФ по другим ближневосточным проблемам?

 Почему Иран считает Сирию своей «35-й провинцией»?

 Министр обороны Исламской Республики Иран Хосейн Дехкан заявил, что авиабаза «Ноже» в Хамадане может быть вновь предоставлена российским самолетам: «Если того потребует ситуация и условия в Сирии, при которых будет необходимо оказать поддержку, мы выполним эту работу». Появились также сообщения — со ссылкой на российские военно-дипломатические источники — что Иран и Россия ведут переговоры по внесению изменений в работу иранского военного аэродрома, которые должны затронуть его инфраструктуру, и что это может быть оформлено соответствующим соглашением или иным документом. Фактически Иран и Россия сейчас — союзники Сирии в борьбе против ИГИЛ (структура, запрещенная в России). Поэтому в факте расширения военно-технического сотрудничества между двумя странами нет ничего особенного.

 Хамадан является стратегической авиабазой, использование которой позволяет ВКС России сокращать подлетное время, самолеты могут брать большее количество боезапасов. Как правило, российские дальние бомбардировщики взлетают с аэродромов на территории России, а фронтовые — с авиабазы Хмеймим на территории Сирии. Наши летчики уже приземлялись на базе Хамадан в октябре 2015 года по техническим причинам. А в августе 2016 года было официально сообщено о переброске российских самолетов дальней авиации Ту-22М3 и фронтовых бомбардировщиков Су-34 на эту иранскую авиабазу, откуда военные наносили удары по объектам боевиков ИГИЛ (структура, запрещенная в России). Потом появилось сообщение, что российские самолеты вернулись на территорию России. Как заявлял официальный представитель министерства обороны Игорь Конашенков, «использование авиабазы авиацией ВКС России авиабазы Хамадан в Исламской Республике Иран будет осуществляться на основе взаимных договоренностей по борьбе с терроризмом и в зависимости от складывающейся обстановки в Сирии».

 

Так выявляются два главных мотивационных тезиса: взаимные договоренности по борьбе с терроризмом и обстановка в Сирии. И некоторые недоговоренности. Вряд ли в тот момент на Москву и Тегеран оказали влияние заявления государственного департамента о том, что США «изучат вопрос об использовании ВКС авиабазы в контексте нарушения резолюции Совбеза ООН 2231, связанной с решением иранской ядерной проблемы». Министр обороны Ирана Хосейн Дехкан, комментируя ситуацию, подчеркивал, что между странами нет «письменного договора» об использовании базы в Хамадане, а «операционное сотрудничество» носит временный характер, оно ограничено дозаправкой самолетов. Аргумент неубедительный: договор или соглашение об использовании иранской базы можно было подписать раньше либо позже.

 Второй неубедительный аргумент иранской стороны. 21 августа Дехкан заявил в телеэфире, что «поспешное разглашение новости об ударах Россией с иранской базы свидетельствует о высокомерии» и «идет вразрез с дружбой двух стран», будто «россияне хотят показать себя сверхдержавой, показать себя влиятельным игроком, чтобы в будущем получить рычаг давления на США». И еще раз подчеркнул отсутствие письменной договоренности двух стран. Хотя понятно, что использование базы — это не иголка в стоге сена, которую можно прятать.

 В этой связи французское издание Le Mondе высказывало предположение: когда «Тегеран позволил иностранной державе действовать со своей территории впервые с исламской революции 1979 года, это вызвало протесты в Иране, и было решено остановить этот процесс». Действительно, 20 иранских депутатов потребовали провести закрытое заседание парламента, чтобы «обсудить причины» предоставления военной базы «одной из сверхдержав».

 Профессор истории государственного университета Сан-Франциско и эксперт по российско-иранским отношениям Мазиар Бехруз в свою очередь утверждал, что якобы «Москва публично заявила об этом соглашении, не приняв во внимание возможные слабые места внутриполитической динамики Ирана» и «если бы русские не объявили об этом соглашении, никаких проблем не возникло бы». Но если принимать на веру этот тезис, то надо признать факт наличия в Иране сильного влияния так называемой «западной партии», что необходимо учитывать Москве при выстраивании своих отношений с Тегераном.

 И не только это. Эксперты отмечают, что хотя Иран и Россия «стали партнерами в Сирии, это не отменяет кардинальных расхождений между целями их правительств на Ближнем Востоке»: Москва старается не ввязываться в конфликт шиитов и суннитов, поддерживая отношения с суннитскими странами региона, дистанцируется от гражданской войны в Йемене, развивает сотрудничество с Израилем и с Саудовской Аравией. В то время как Иран вынашивает свои геополитические амбиции.

 

На днях начальник Генштаба вооруженных сил Исламской Республики генерал-майор Мохаммад Хосейн Бакери заявил, что «Ирану могут потребоваться базы в Сирии и Йемене», которые «стали бы эффективным сдерживающим фактором, затрудняющим доступ вероятного противника к иранской территории».

 При этом один из лидеров Корпуса Стражей Иранской Революции (КСИР) заявил, что Сирия стратегически так важна, что Иран считает ее своей «35-й провинцией». По его словам, «Иран предпочел бы потерять свою, богатую нефтью, провинцию Хузестан (населенную арабами), чем потерять Сирию», ибо «если мы удержим Сирию — мы обязательно вернем и Хузестан. Но с потерей Сирии мы потеряем и Тегеран». Как считает известный французский специалист по Ближнему Востоку Александр дель Валль, «Ирану нужно сохранить поле стратегического маневра на Ближнем Востоке, воротами на который служит Сирия».

 Это принципиальный момент в региональной политике Ирана, что бросает свет на решение Тегерана предоставить базу Хамадан российской авиации для ударов по ИГИЛ (структура, запрещенная в России) в Сирии, демонстрация готовности вывести на новый уровень операционное сотрудничестве с Россией, которое бы укрепляло альянс и с другими шиитскими державами региона, в частности с Ираком. Это может восприниматься и как сигнал к изменениям в расстановке сил в регионе. Не случайно Тегеран стал выстраивать некий баланс с суннитами. Так, президент Ирана Хасан Роухани по итогам встречи с главой МИД Турции Мевлютом Чавушоглу выступил с призывом к Анкаре «развивать отношения между странами для решения проблем на Ближнем Востоке» в целом и «для разрешения кризисов в Сирии и Ираке и борьбы с терроризмом в этих странах» в частности.

 Отметим еще один момент. Угрозой для Ирана является заявление нового президента США Дональда Трампа выйти, с одной стороны, из соглашения по ядерной программе, с другой совместно с Россией начать борьбу против ИГИЛ (структура, запрещенная в России). Тегеран может опасаться того, что Вашингтон и Москва сформируют свою новую коалицию и станут контролировать послевоенную ситуацию. Сам же верховный религиозный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи отверг возможность расширения ирано-американских переговоров за рамки ядерной проблематики. Он прямо заявил: «Мы согласились обсуждать с США только ядерную проблему.

 По другим вопросам мы не допускаем никаких переговоров с ними и не собираемся ничего обсуждать». В августе еще раз подтвердил позицию: «Они хотят обсуждать с нами региональные проблемы, но опыт ядерной сделки учит нас, что любые разговоры с американцами — это смертельный яд. Мы не можем доверять им ни в чем».

 Вот почему, на наш взгляд, иранская сторона — если смотреть на ситуацию ее «стратегическими глазами» — готова сейчас «привязать» к себе Москву и разрешить ей использовать базу Хамадан. Это уже не тактика, а стратегия, ориентированная на какие-то новые предпосылки, проявления которых нужно дожидаться.

 Пока складывается ощущение, что Россия, Иран и Турция — три основных игрока, конкурирующих за стратегическое влияние на Ближнем Востоке — нащупывают путь формирования военно-политического альянса, выходящего за рамки сирийского вопроса. Если геополитика идет сегодня в одном направлении, это вовсе не означает, что завтра она не может пойти и в другом.

 Подробнее: https://regnum.ru

Станислав Тарасов
Источник: Iran.ru

Поделиться:

Ещё новости

Обнаружили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Комментарии

Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарий

Подписка

Подписывайтесь на наш Телеграм-канал для оперативного получения новостей.